Светлана сидела на краю продавленной кушетки и перебирала старые фотографии. Квартира пахла лекарствами и старостью, запах, который, казалось, въелся в стены за долгие годы бабушкиной жизни. Елизавета Петровна умерла тихо, во сне, оставив после себя двухкомнатную квартиру в кирпичной пятиэтажке, старомодную мебель и коробки с черно-белыми фотографиями.
«Мам, смотри, а это кто?» Шестилетняя Аня протянула пожелтевший снимок. Светлана взглянула на фотографию и улыбнулась. Молодая бабушка в белом платье с кружевным воротничком стояла рядом с высоким мужчиной в военной форме.
«Это твоя прабабушка Лиза и прадедушка Андрей. Видишь, какая красивая пара». Она провела пальцем по краю снимка.
Тогда была война, они поженились за день до того, как его отправили на фронт. «А почему вы не забрали эти фотографии к нам домой раньше?» Аня нахмурилась, разглядывая другие снимки. «Ну…» Светлана замялась, бабушка не особо ладила с папиной мамой, вот и хранила все здесь.
Это было мягко сказано. Бабушка Лиза и Ирина Михайловна, ее свекровь, терпеть не могли друг друга. Две женщины, два характера, слишком сильные, чтобы уступать.
Елизавета Петровна называла Ирину Михайловну «выскочкой с замашками барыни», а та отвечала презрительным «деревенщина». Светлана вздохнула. На душе было тяжело и пусто.
Бабушка ушла, оставив ее с этой квартирой и свободой решать, что с ней делать. «Только не продавай сразу, Светик», — говорила бабушка за месяц до смерти. «Квартира — это опора под ногами.
Никогда не знаешь, когда она тебе понадобится». «Мам, а мы тут будем жить?» Аня подергала ее за рукав, вырывая из воспоминаний. «Не сейчас, малыш», — Светлана поцеловала дочь в макушку.
«У нас же есть свой дом, вам с Петей там удобнее». Аня кивнула и вернулась к коробке с фотографиями. Светлана посмотрела в окно.
Двор был тихим, с детской площадкой и старыми тополями. Район не самый престижный, но уютный, с хорошей инфраструктурой. Школа и поликлиника рядом, до метро 15 минут пешком.
Зазвонил телефон. На экране высветился муж. «Да, Олег», — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
«Вы там скоро?» Мама приготовила ужин, все остынет. «Еще полчаса, нужно кое-что разобрать». «Ладно», — в голосе мужа слышалось нетерпение.
«Только не задерживайтесь, мама обидится». Светлана закатила глаза. Ирина Михайловна и ее вечно остывающие ужины.
Разговор с мужем испортил настроение. Она оглядела квартиру. Потрепанные обои, скрипучий паркет, мебель советских времен.
Но здесь было что-то настоящее. Здесь никто не говорил вполголоса, боясь разбудить бедную Ирину Михайловну, у которой снова мигрень. Здесь не нужно было выслушивать комментарии о том, как она неправильно воспитывает детей, неправильно готовит борщ и неправильно складывает полотенца.
«Аня, собирайся, нам пора», — сказала она, убирая фотографии обратно в коробку. По дороге домой Светлана не могла перестать думать о квартире. Она мысленно прикидывала, сколько будет стоить ремонт, какую мебель можно оставить, а какую придется заменить.
Может быть, сдать квартиру на время? Дополнительный доход не помешал бы, особенно с их ипотекой и растущими расходами на Петину болезнь. Петя, ее младший, родился с проблемами, порок сердца, который требовал постоянного наблюдения и периодического лечения. Три года, а уже две операции позади, и это еще не конец.
Светлана сжимала руль крепче. Деньги. Вечный вопрос, от которого начинала болеть голова.
Олег зарабатывал неплохо, но и расходы были немаленькие. Ипотека съедала почти половину их совместного дохода, а когда добавлялись траты на Петины лекарства, становилось совсем тяжело. Она повернула на их улицу и увидела знакомую многоэтажку.
Двенадцатый этаж, однушка, переделанная в двушку за счет уменьшения кухни, их семейное гнездо, купленное в ипотеку пять лет назад. А в этом гнезде уже два года обитала Ирина Михайловна, которая, продав свою квартиру, решила на время переехать к сыну и невестке. Наконец-то дома! Ирина Михайловна встретила их в коридоре, демонстративно поглядывая на настенные часы.
«Я уже думала, ужин придется выбросить». «Здравствуйте, Ирина Михайловна!» Светлана улыбнулась самой нейтральной из своих улыбок. «Извините за задержку, нужно было разобрать кое-какие вещи».
«Бабуля!» Аня бросилась обнимать свекровь. «А мы смотрели старые фотографии. Там прабабушка была такая красивая».
«Да-да, милая», Ирина Михайловна рассеянно погладила внучку по голове. «Иди мой руки, ужин стынет». Олег уже за столом, Петенька тоже ждет.
Светлана прошла на кухню. Маленькая, всего шесть квадратных метров, она казалась еще теснее из-за обилия кухонной техники, которую Ирина Михайловна привезла с собой. «Светочка, ты же не против, если я поставлю свою микроволновку? Она новее.
И мультиварку? У меня программ больше». В итоге каждый сантиметр столешницы был занят. Олег сидел за столом, уткнувшись в телефон…
Рядом в детском стульчике Петя увлеченно размазывал кашу по подносу. «Привет», Светлана поцеловала мужа в щеку. «Как день прошел?» «Нормально», он не отрывался от экрана.
«Тебя только долго не было». «Я же говорила, надо было…» «Да-да», Олег отмахнулся.
«Мама весь вечер одна с Петей». Светлана сжала губы, но промолчала. Начинать ссору при детях не хотелось.
«Ну что, справились с бабушкиным наследством?» Ирина Михайловна внесла на кухню кастрюлю с тушеным мясом. «Не совсем», Светлана помогла усадить Аню. «Там еще много работы».
«И что ты планируешь делать с квартирой?» Свекровь поставила тарелку перед Олегом. «Пока не решила. Может быть, сдам».
«Сдашь?» Ирина Михайловна удивленно приподняла брови. «А зачем? Лучше продай, деньги всегда пригодятся». «Не хочу продавать», твердо ответила Светлана.
«Бабушка не хотела, чтобы я ее продавала». «Но бабушка-то уже не узнает», хмыкнула свекровь. «А вам деньги не помешают.
Олежек говорил, что хочет машину поменять». Светлана бросила взгляд на мужа. Тот сосредоточенно жевал, избегая ее глаз.
«Мы это еще не обсуждали», сказала она, стараясь сохранять спокойствие. «Но так обсудите». Ирина Михайловна улыбнулась своей фирменной улыбкой.
Губы растянуты, глаза холодные. «Олег, милый, ты же хотел новую машину. Светино наследство прямо кстати пришлось».
«Мам, давай не сейчас», пробормотал Олег, все еще не глядя на жену. «А когда?» Не унималась свекровь. «Квартира в хорошем районе, можно выручить приличную сумму.
Хватит и на машину, и на отпуск. Мы с вами могли бы поехать куда-нибудь все вместе, дети морской воздух подышат». «Я не буду продавать квартиру», Светлана отложила вилку.
«По крайней мере, не сейчас. И я бы хотела, чтобы мы с Олегом сами решали такие вопросы». «Ну конечно, конечно», Ирина Михайловна поджала губы.
«Я просто предложила. Хотела как лучше». Ужин продолжился в напряженном молчании, нарушаемом только болтовней Ани и причмокиванием Пети.
После ужина Светлана мыла посуду, когда к ней подошел Олег. «Ты зря так с мамой», сказал он вполголоса. «Она же просто совет дала».
«Это не совет, Олег», Светлана вытерла руки полотенцем. «Это была попытка распорядиться моим наследством. Моим, не нашим».
«Да брось ты», он поморщился. «Какая разница? Мы же семья». «И мама права, деньги нам бы не помешали.
Особенно сейчас, когда у нас столько расходов». «Именно потому, что у нас столько расходов, я и не хочу продавать квартиру. Ты знаешь, сколько нам еще нужно на Петину операцию?» «Ты преувеличиваешь», Олег потер переносицу.
«Врачи говорят, что все идет неплохо. И потом, есть же страховка, квоты». «Которых не хватает», Светлана повысила голос, но тут же осеклась, вспомнив о детях в соседней комнате.
«Послушай, я не хочу ссориться. Просто пойми, это наследство от моей бабушки, и мне важно поступить так, как она хотела». «Ладно», Олег примирительно поднял руки.
«Делай, как знаешь. Только маму не обижай, она же хотела как лучше». Светлана лишь кивнула.
В горле стоял комок. Она вдруг почувствовала ужасную усталость. Уложив детей, она долго сидела на краю Петиной кроватки, гладя его по темным волосам.
Он спал, тихо сопя, такой маленький и беззащитный. В свои три года он уже пережил больше, чем некоторые взрослые. Она наклонилась и поцеловала сына в лоб, прислушиваясь к его дыханию.
В эту ночь Светлана долго не могла уснуть. Рядом мерно дышал Олег, а она смотрела в потолок и думала о будущем. Бабушкина квартира была как запасной аэродром, как еще одна дверь, которая могла открыться в случае чего.
И Светлана чувствовала, что эта дверь ей когда-нибудь понадобится. «Вы не против, если я заберу свою старую швейную машинку?» Ирина Михайловна спросила это за завтраком, когда они с Олегом уже собирались уходить на работу. «Швейную машинку?» Не поняла Светлана.
«Да, «Зингер», старинная, с ножным приводом. Я ее оставила в своей квартире, когда продавала. Думала, новые хозяева выбросят, а она, оказывается, до сих пор там стоит.
Я вчера звонила риелтору, который продавал квартиру, он сказал, что машинка на месте, и новые владельцы не против отдать ее. А при чем тут я?» Светлана все еще не понимала. «Ну как же, мне нужно ее забрать, а хранить негде.
У вас тут, сама знаешь, каждый сантиметр на счету». Ирина Михайловна обвела взглядом тесную кухню. «Вот я и подумала, может, поставим ее в бабушкиной квартире? Там же места много, никто не живет».
Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Типичная тактика: сначала швейная машинка, потом еще что-нибудь, а потом «раз уж мои вещи там, может, я и сама туда перееду на время». «Извините, Ирина Михайловна, но я пока не хочу превращать квартиру в склад.
Мне нужно там многое разобрать, выбросить». «Но это же всего одна машинка». Свекровь всплеснула руками.
«Антиквариат, между прочим». «Зачем выбрасывать? Пусть постоит в уголке, никому мешать не будет». «Нет», — твердо сказала Светлана.
«Я хочу сначала сама определиться с планами на квартиру». Она увидела, как изменилось лицо свекрови. Милая улыбка исчезла, глаза сузились.
«Как грубо», Ирина Михайловна поджала губы. «Я всего лишь попросила об услуге. Разве так сложно помочь матери мужа?» «Дело не в сложности», — Светлана старалась говорить ровно.
«Просто я еще не решила, что буду делать с квартирой». «Олежек», — свекровь повернулась к сыну, — «скажи ей. Неужели твоя жена не может сделать такую малость для твоей мамы?» Олег переводил взгляд с матери на жену…
Светлана знала этот взгляд: он не хотел выбирать сторону. «Свет, ну что тебе стоит?» — наконец произнес он. «Действительно, одна машинка».
«Вот». Победно воскликнула Ирина Михайловна. «Олег понимает.
А то «моя квартира, моя квартира». Семья должна помогать друг другу». Светлана почувствовала себя загнанной в угол.
Если она сейчас откажет, то будет выглядеть эгоисткой в глазах мужа. А если согласится, это станет первым шагом к тому, что свекровь начнет распоряжаться и этой квартирой тоже. «Хорошо», — сдалась она.
«Можете поставить машинку. Но только ее, договорились?» «Конечно, конечно, милая», Ирина Михайловна расплылась в улыбке. «Спасибо.
Я знала, что ты не откажешь». В глазах свекрови Светлана увидела хорошо знакомый триумф, маленькую победу в большой войне. Прошло два месяца.
Временная швейная машинка в бабушкиной квартире обросла комодом: «Он все равно у вас в коридоре только место занимает», старым сервизом: «Антикварный, жалко выбрасывать», и двумя коробками с непонятным содержимым: «Просто документы, милочка, старые бумаги, мало ли пригодятся». А потом появилась та самая идея, которую Светлана предчувствовала с самого начала. «Знаешь, Светочка», — сказала Ирина Михайловна за ужином, — «я тут подумала.
Нам всем тесновато вчетвером в однушке, правда? И я все больше чувствую, что мешаю вам. Молодая семья, дети. Вам нужно пространство».
Светлана насторожилась. Слишком уж неожиданно свекровь заговорила о пространстве, которого она до сих пор в упор не замечала. «И я подумала», — продолжала Ирина Михайловна, — «может, мне перебраться на время в бабушкину квартиру? Там и мои вещи уже стоят, и места больше.
А вы сможете нормально жить, без стеснения». Вот оно. Капкан захлопнулся.
Светлана бросила взгляд на мужа. Олег не выглядел удивленным — наверняка мать уже обсудила это с ним заранее. «Я не уверена, что это хорошая идея», — осторожно начала Светлана.
«Квартира нуждается в ремонте, там старая проводка». «Ерунда», — отмахнулась свекровь. «Я неприхотливая.
К тому же ремонт можно сделать постепенно. Олежек поможет с проводкой, он же у нас мастер на все руки». «Мама права», — подал голос Олег.
«Нам всем будет удобнее. И маме спокойнее, и нам просторнее». Светлана почувствовала, как сжимается горло.
Они все уже решили без нее. «Но я планировала сдавать квартиру», — сделала она последнюю попытку. «Дополнительный доход не помешал бы, особенно с нашими расходами на Петину болезнь».
«О, об этом не беспокойся», — Ирина Михайловна улыбнулась. «Я буду платить тебе аренду. Не такую, конечно, как чужие люди, но вполне приличную сумму».
«Из каких денег?» — прямо спросила Светлана. «У вас же нет постоянного дохода, кроме пенсии». «У меня есть сбережения от продажи квартиры», — свекровь слегка поджала губы.
«Я не все потратила, знаешь ли». Светлана с трудом сдержала скептическую улыбку. За два года совместного проживания Ирина Михайловна ни разу не предложила помочь с коммунальными платежами или продуктами, зато регулярно рассказывала о своих покупках и поездках к подругам на море.
«И сколько вы планируете платить?» — спросила Светлана. «Ну, скажем, пятнадцать тысяч в месяц. Для родственников это вполне достаточно».
Пятнадцать тысяч. Вдвое меньше рыночной цены. И Светлана была уверена, что даже эту сумму она увидит от силы пару месяцев, а потом начнутся «трудности», «непредвиденные расходы» и прочие отговорки.
«Мне нужно подумать», — сказала она наконец. «О чем тут думать?» — Ирина Михайловна всплеснула руками. «Решение же очевидное.
Скажи ей, Олег». «Свет, ну правда», — муж положил руку ей на плечо.
«Так всем будет лучше. И маме, и нам. Петьке нужно отдельное пространство, ты сама говорила».
Светлана посмотрела на сына. Петя сидел в своем стульчике, сосредоточенно размазывая пюре по тарелке. Он действительно нуждался в нормальных условиях.
Но она знала, какую цену придется заплатить за это решение. «Хорошо», — наконец сказала она. «Но на определенных условиях.
Во-первых, мы составляем договор аренды, даже если неофициальный. Во-вторых, оплата должна быть вовремя, без задержек. И в-третьих, это временное решение.
Пока вы не найдете себе другое жилье». Ирина Михайловна просияла. «Конечно, конечно, милая.
Я все понимаю. И, конечно, это временно, пока я не подберу себе что-нибудь подходящее. Месяца два-три, не больше».
Светлана кивнула, но в глубине души она уже знала: эти два-три месяца растянутся надолго. Возможно, навсегда. Два месяца превратились в полгода, полгода — в год.
Ирина Михайловна обжилась в бабушкиной квартире, затеяла косметический ремонт за свой счет: «Светочка, не беспокойся». И, разумеется, забыла про обещание найти себе другое жилье. Аренду она платила трижды, потом начались «временные трудности» и «непредвиденные расходы».
Светлана работала в детском саду воспитателем, подрабатывала репетиторством, и все свободные деньги откладывала на лечение Пети. Олег, погруженный в работу и собственные заботы, все меньше участвовал в решении семейных проблем, все чаще соглашаясь с матерью. А потом Светлана узнала, что Ирина Михайловна собирается в отпуск.
«В Дубай? Серьезно?» Светлана не могла поверить своим ушам, когда свекровь как бы между прочим сообщила об этом за воскресным обедом. «А что такого?» Ирина Михайловна пожала плечами. «Нашла хорошую горящую путевку, грех не воспользоваться.
К тому же я не была в отпуске уже два года». «А как же временные трудности и отсутствие денег на аренду?» Светлана даже не пыталась скрыть сарказм. «Ну, это же разные бюджеты», — свекровь поджала губы.
«На отпуск я откладывала давно, это святое. Оплатить такие деньги за крошечную квартирку, которая и так пустовала бы?» «Которая могла бы приносить нормальный доход, если бы я сдавала ее по рыночной цене», — парировала Светлана.
«Тебе что, жалко для родной матери мужа?» Ирина Михайловна перешла в наступление. «Я, между прочим, и с детьми вашими сижу, и готовлю для всех. Разве этого недостаточно?» «Мы вас не просили сидеть с детьми вместо оплаты аренды».
«Свет, ну хватит», — вмешался Олег. «Что ты завелась? Подумаешь, мама в отпуск едет. Она заслужила отдых».
«А Петя? На лечение?» — тихо спросила Светлана. «Нам нужны деньги на следующую операцию. Каждая копейка на счету».
Светлана стиснула зубы, сдерживая поток слов, которые могли бы сорваться с языка. Как объяснить этим людям, что порок сердца — это не насморк, который можно перерасти? Как донести, что деньги, потраченные на путевку, могли бы пойти на лечение, которое поможет ее сыну жить нормальной жизнью? И тогда Светлана впервые подумала о том, что, возможно, пора ставить точку в этой ситуации. Что пора вернуть себе контроль над квартирой, над своей жизнью, над будущим своих детей.
В тот вечер она долго сидела у кроватки спящего Пети, глядя на его бледное личико, и принимала решение, которое изменит всю ее жизнь. Светлана сидела за кухонным столом, просматривая выписки со счетов и медицинские заключения. За окном стемнело, но она не включала свет — полумрак помогал сосредоточиться.
Цифры на экране ноутбука казались издевательством. Следующий курс лечения для Пети стоил 270 тысяч гривен. У них было отложено только 120.
Их семейный бюджет давно превратился в лоскутное одеяло из кредитов, экстренных займов и бесконечной экономии. Два дополнительных занятия с детьми по вечерам, подработка копирайтером по ночам — и все равно денег катастрофически не хватало. Дверь скрипнула…
Светлана торопливо закрыла ноутбук. «Не спишь?» Олег прошел на кухню и открыл холодильник. «Считаю деньги на Петину операцию», — она потерла уставшие глаза.
«Нам не хватает почти 150 тысяч». «Мм», — промычал муж, доставая бутылку пива. «А может, не так срочно? Врач говорил, что можно подождать до осени».
«Он говорил, что лучше сделать до осени», — поправила Светлана. «Чем раньше, тем лучше результат». Олег сел напротив, открыл бутылку.
«Я понимаю, но…» Он сделал глоток. «У меня сейчас на работе не лучший период. Премий до осени точно не будет. И мама зовет меня полететь с ней в Дубай.
Мне тоже нужен отдых, я устаю на работе. Денег, отложенных на лечение, как раз хватило бы мне на билет». Светлана внимательно посмотрела на мужа.
Когда они поженились шесть лет назад, Олег был совсем другим: внимательным, заботливым, готовым свернуть горы ради семьи. Теперь перед ней сидел уставший мужчина, избегающий ответственности и сложных решений. «Совсем сдурел? Ни в какой Дубай ты не полетишь.
А если бы мы сдавали мамину квартиру по рыночной цене», — осторожно начала она, — «то уже набрали бы нужную сумму». Олег поморщился. «Опять ты за свое.
Я же просил, не трогай эту тему». «Но это правда», — настаивала Светлана. «Твоя мама живет там уже третий год бесплатно.
Если бы она платила хотя бы 25 тысяч в месяц…» «У мамы нет таких денег». «На Дубай у нее деньги нашлись», — Светлана не смогла сдержать горечь в голосе.
«И на новый телефон, и на шубу». «У мамы свои приоритеты». Олег допил пиво и с грохотом поставил бутылку на стол.
«Ты не можешь указывать ей, на что тратить деньги». «Но могу указать, сколько стоит аренда моей квартиры». «Нашей квартиры», — поправил Олег.
«Моей», — твердо сказала Светлана. «Это наследство от моей бабушки, и юридически оно только мое. Я имею полное право распоряжаться им, как считаю нужным».
Олег встал, нависая над ней. «И как ты считаешь нужным? Выгнать мою мать на улицу?» «Я не говорила про выгнать». Светлана тоже поднялась, не желая оставаться в подчиненном положении.
«Я говорю про нормальную аренду. Или про то, чтобы она наконец нашла себе другое жилье, как обещала три года назад». «У нее нет денег на другое жилье», — повысил голос Олег. «Она все потратила». «На что? На бесконечные шопинги и поездки? Это ее выбор.
А теперь наш ребенок должен страдать из-за ее безответственности?» «Не смей так говорить о моей матери». Олег ударил кулаком по столу. «Она помогает нам с детьми, готовит, убирает».
«Когда ей удобно», — Светлана тоже повысила голос, забыв о спящих детях. «Но как только речь заходит о деньгах или серьезной помощи, у нее сразу мигрень или важная встреча с подругами».
Они замолчали, тяжело дыша, глядя друг на друга через стол. Первым отвел взгляд Олег. «Я не хочу ругаться», — устало сказал он.
«Просто пойми, я не могу выставить маму. Она моя мать». «А я — мать твоих детей», — тихо ответила Светлана.
«И я сделаю все, чтобы они были здоровы и счастливы. Даже если для этого придется принимать непопулярные решения». Олег молча развернулся и вышел из кухни.
Через минуту хлопнула входная дверь — он ушел проветриться, как всегда делал после ссор. Вернется поздно, слегка навеселе, и они сделают вид, что ничего не произошло. Как обычно.
Светлана опустилась на стул, чувствуя, как внутри все сжимается от безысходности. В соседней комнате тихо посапывали дети. Ради них стоило терпеть, искать компромиссы, пытаться сохранить семью.
Но с каждым днем это становилось все труднее. На следующее утро Светлана проснулась от звонка телефона. На экране высветилась Ирина Михайловна.
«Алло», — сонно отозвалась она, глядя на часы. Было 7:30, Олег еще спал рядом. «Светочка, привет».
Голос свекрови звенел бодростью. «Я не разбудила?» «Нет, я…» Светлана откашлялась. «Я уже не спала». «Чудесно.
Я звоню сказать, что сегодня не смогу забрать Петеньку из садика. У меня запись к косметологу — совсем вылетело из головы». Светлана закрыла глаза, досчитала до пяти.
«Но вы же обещали. У меня сегодня два дополнительных занятия, я не смогу уйти раньше». «Ой, милая, но ты же что-нибудь придумаешь», — в голосе Ирины Михайловны не было ни капли сожаления. «Может, Олежек заберет?» «У него сегодня важная встреча, он говорил вам вчера». «Правда?» — свекровь сделала вид, что удивлена.
«Совсем не помню. Ну ничего, попроси кого-нибудь из мамочек в саду. Или такси вызови.
Петенька у нас большой мальчик, справится». «Ему четыре года», — процедила Светлана. «И у него слабое сердце.
Я не могу отправить его на такси». «Ой, опять ты со своими драмами», — Ирина Михайловна явно теряла терпение.
«Ну хорошо, я попробую перенести косметолога. Но не обещаю». Светлана даже не успела ответить — свекровь уже повесила трубку.
Такие разговоры стали нормой: Ирина Михайловна соглашалась помочь с детьми, а потом в последний момент находила причину отказаться. Светлана осторожно выбралась из постели, стараясь не разбудить мужа. В последние месяцы их отношения стали натянутыми.
Олег все чаще задерживался на работе, все реже обращал внимание на проблемы с деньгами и детьми. А когда Светлана пыталась поговорить серьезно, он отшучивался или раздражался. На кухне она включила чайник и достала телефон.
Нужно было срочно найти, кто заберет Петю из сада. Просматривая контакты, Светлана остановилась на имени Марина Р. Они познакомились на детской площадке несколько месяцев назад, когда Марина гуляла с племянником. Оказалось, что она работает риелтором и живет неподалеку.
«Может, Марина что-то посоветует насчет квартиры?» — подумала Светлана и, не раздумывая, написала сообщение: «Привет! Извини за ранний звонок. Не могли бы вы проконсультировать меня по поводу сдачи квартиры? У меня сложная ситуация». Ответ пришел почти мгновенно: «Привет! Конечно, давай созвонимся после десяти, я сейчас на встрече».
Светлана почувствовала легкое облегчение. По крайней мере, можно будет узнать, как действовать дальше. Они встретились в маленькой кофейне неподалеку от детского сада.
Марина, высокая брюнетка с живыми карими глазами, внимательно слушала, время от времени делая заметки в блокноте. «Итак», — подытожила она, когда Светлана закончила свой рассказ. «Твоя свекровь живет в твоей квартире уже три года, практически ничего не платит и отказывается съезжать или платить рыночную цену».
«Именно так», — Светлана грела руки о чашку с капучино. «И муж полностью на ее стороне». «Ты же понимаешь, что юридически можешь выселить ее в любой момент», — Марина отложила ручку. «Квартира оформлена только на тебя, согласно закону, ты имеешь полное право распоряжаться ею по своему усмотрению». «Я понимаю», — Светлана вздохнула.
«Но дело не только в юридической стороне. Это мать моего мужа. Если я просто выставлю ее, Олег никогда мне этого не простит».
«Тебе нужно решить, что важнее», — Марина пристально посмотрела на нее. «Здоровье сына или отношения со свекровью?» Светлана молчала, обдумывая эти слова. Действительно, что важнее? Ответ был очевиден, но принять решение все равно было тяжело.
«Я могу сдать квартиру намного дороже, да?» — спросила она наконец. «Безусловно», — кивнула Марина. «Двушка в таком районе сейчас идет минимум за 30–35 тысяч гривен в месяц.
Это без учета коммунальных платежей. И если свекровь съедет, я смогу найти арендаторов быстро. В течение недели, максимум двух.
Я помогу с документами и отбором кандидатов». «К тому же», — Марина понизила голос, — «часто проще иметь дело с чужими людьми, чем с родственниками. Они хотя бы платят вовремя».
Светлана невесело усмехнулась. «Ты права. Просто…
Я не знаю, как сказать об этом Олегу». «Может, попробовать еще раз поговорить? Объяснить ситуацию с деньгами на лечение. Он же отец, в конце концов».
«Я пробовала», — покачала головой Светлана. «Много раз. Он либо уходит от разговора, либо обвиняет меня в эгоизме.
«Как ты можешь так поступать с моей мамой? Она же нам помогает»». «А она правда помогает?» — скептически спросила Марина. Светлана задумалась.
Помогает ли? Иногда забирает детей из сада, иногда готовит ужин. Но даже эта помощь непостоянна и сопровождается постоянными напоминаниями о том, какая Ирина Михайловна жертвенная бабушка. «Не так, как могла бы», — честно ответила она.
«И уж точно не настолько, чтобы компенсировать бесплатное проживание в течение трех лет». Марина покачала головой. «Знаешь, у меня была похожая ситуация с клиенткой.
Свекровь временно поселилась в ее квартире, а потом отказывалась съезжать. В итоге женщина решилась на крайние меры — просто поменяла замки, когда свекровь уехала на выходные. Грубо, конечно, но эффективно».
«Я не могу так», — Светлана представила реакцию Олега и Ирины Михайловны. «Это будет скандал на всю жизнь». «Тогда попробуй официальное уведомление», — Марина открыла блокнот.
«Составь письмо, где укажешь, что с определенной даты арендная плата составляет столько-то, а в случае отказа ты будешь вынуждена искать других арендаторов. Дай ей месяц на принятие решения». «И ты думаешь, это сработает?» «Честно? Не знаю», — Марина пожала плечами.
«Но это законный способ, и твой муж не сможет обвинить тебя в том, что ты действуешь из-под тишка. Все официально, все по правилам». Светлана кивнула.
Этот вариант казался наиболее разумным. По крайней мере, так она даст свекрови шанс сделать правильный выбор. Теперь оставалось самое сложное — разговор с мужем.
Олег вернулся поздно, уставший и раздраженный. Не лучшее время для серьезного разговора, но Светлана решила не откладывать. «Нам нужно поговорить», — сказала она, когда он вышел из душа.
«Только не сейчас, ладно?» Олег плюхнулся на кровать. «Я с ног валюсь». «Это важно», — настаивала она.
«Речь о Петином лечении». Олег вздохнул, но сел, демонстрируя внимание. «Я слушаю».
Светлана глубоко вдохнула и начала. «Я решила, что с первого числа буду сдавать бабушкину квартиру по рыночной цене. Твоя мама может остаться, если будет платить полную стоимость, или найти себе другое жилье».
Она ожидала вспышки гнева, но Олег лишь устало потер лицо. «Опять ты за свое. Я же говорил, у мамы нет таких денег.
У нее было время найти другое жилье», — твердо сказала Светлана. «Три года, Олег. Она обещала пожить пару месяцев и задержалась на три года.
За это время она могла бы накопить на первоначальный взнос по ипотеке или найти квартиру дешевле». «Легко тебе говорить», — огрызнулся он. «У тебя есть собственная квартира, а у мамы ничего нет».
«Потому что она все деньги от продажи своей квартиры спустила на шубы и отпуска». Светлана почувствовала, как закипает. «Это ее выбор.
Но почему из-за ее безответственности должен страдать наш ребенок?» «При чем тут Петя?» — Олег нахмурился. «При том, что нам нужны деньги на его лечение». Светлана достала папку с медицинскими документами.
«Вот, посмотри. Следующая операция — 270 тысяч гривен. У нас есть только 120.
Если сдавать квартиру за 30 тысяч в месяц, мы сможем накопить остаток за пять месяцев». Олег пролистал бумаги, его лицо стало более серьезным. «Почему так дорого? Разве нет квот?» «Мы уже использовали квоту на этот год», — Светлана вздохнула.
«А ждать до следующего нельзя, ты же слышал врача». «Может, можно взять кредит?» — неуверенно предложил Олег. «У нас уже есть ипотека и два потребительских кредита», — напомнила Светлана.
«Нам больше не дадут». Олег молчал, глядя в документы. Наконец он поднял взгляд.
«И что ты предлагаешь?» «Я не предлагаю выставить маму на улицу. Я предлагаю ей выбор», — Светлана протянула составленное письмо. «Либо она платит рыночную цену, либо ищет другое жилье.
У нее будет месяц на решение». Олег пробежал глазами текст, его лицо помрачнело. «Ты уже все решила, да? Даже не посоветовавшись со мной».
«Я пытаюсь посоветоваться сейчас», — Светлана старалась говорить спокойно. «Но каждый раз, когда я поднимаю этот вопрос, ты отмахиваешься или злишься». «Потому что ты требуешь невозможного», — Олег бросил письмо на кровать. «Мама не сможет платить 30 тысяч».
«И куда ей идти?» «На улицу?»
«На те деньги, что она тратит на косметологов и шубы, можно снять комнату или однушку подальше от центра». Светлана чувствовала, что теряет терпение. «Или пусть найдет работу.
Ей всего 58, она вполне трудоспособна». «Но нет, зачем работать, если можно сидеть на шее у сына и невестки, да еще и требовать за это благодарности?» «Не смей так говорить о моей матери», — Олег вскочил с кровати.
«Она всю жизнь работала, она заслужила отдых». «А наш сын заслужил нормальное лечение», — Светлана тоже встала. «Что для тебя важнее, Олег? Комфорт твоей мамы или здоровье твоего сына?» Олег смотрел на нее с яростью, которую она редко видела в его глазах. «Ты ставишь меня перед невозможным выбором».
«Жизнь поставила, не я», — тихо сказала Светлана. «И я уже сделала свой выбор. В пользу нашего ребенка».
Олег молчал, сжимая кулаки. Потом резко развернулся, схватил куртку и направился к выходу. «Олег», — окликнула его Светлана. «Мы не закончили разговор». «Для меня — закончили», — бросил он через плечо.
«Делай, что хочешь. Только не жди, что я буду участвовать в выселении собственной матери». Дверь за ним захлопнулась с такой силой, что зазвенела посуда в шкафу.
В соседней комнате заплакал разбуженный шумом Петя. Светлана прикрыла глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Потом глубоко вдохнула, вытерла лицо и пошла успокаивать сына.
В эту ночь Олег не вернулся домой. Три дня он не появлялся, ограничиваясь короткими сообщениями. И вот, наконец, звонок.
«Да?» — она старалась, чтобы голос звучал нейтрально. «Нам нужно поговорить», — без предисловий сказал муж. «Можешь приехать к маме».
Светлана усмехнулась. «Конечно, на территорию противника». «Нет, не могу.
У меня дети, и я не собираюсь таскать их туда-сюда ради разговора, который можно провести у нас дома». «Света, не усложняй», — в голосе Олега слышалось нетерпение. «Это важно».
«Для меня тоже важно, чтобы мой муж ночевал дома, а не прятался у мамы три дня», — парировала она. «Хочешь поговорить — приезжай». Последовала пауза, потом тяжелый вздох…
«Хорошо. Буду через час». Светлана положила трубку и посмотрела на часы.
Почти шесть. Петя играл в углу с машинками, Аня рисовала за столом. Обычный вечер, который вот-вот превратится в поле битвы.
Она решила не терять времени и приготовила папку с документами: выписку о состоянии счета, где откладывались деньги на лечение Пети, медицинские заключения, предварительные расчеты от клиники. Все, что могло подтвердить ее слова о необходимости дополнительных средств. Ровно через час раздался звонок в дверь.
Олег стоял на пороге с небольшой спортивной сумкой, словно пришел в гости, а не вернулся домой. «Папа!» — Аня с радостным визгом бросилась к нему. «Привет, принцесса», — он подхватил дочь и крепко обнял.
«Я скучал по тебе». Светлана молча наблюдала за этой сценой, чувствуя смешанные эмоции: злость на мужа, который бросил их на три дня, облегчение, что он все-таки вернулся, и страх перед предстоящим разговором. «Дети поужинали?» — спросил Олег, опуская Аню на пол.
«Да», — Светлана кивнула. «Сейчас Петя досмотрит мультфильм, и я их уложу. Потом поговорим».
Олег кивнул и направился на кухню. Она слышала, как он открывает холодильник, наливает что-то, звенит посудой. Такой домашний звук, от которого почему-то стало еще больнее.
Как будто все по-прежнему, как будто не было этих трех дней отсутствия и холодных сообщений. Когда дети наконец уснули, Светлана вернулась в кухню. Олег сидел за столом, глядя в телефон, перед ним стояла пустая тарелка.
«Ну, и о чем ты хотел поговорить?» — она села напротив, положив перед собой папку с документами. Олег поднял взгляд, в его глазах читалась усталость. «Я разговаривал с мамой.
Она в шоке от твоего решения». «Неудивительно», — Светлана пожала плечами. «Кому понравится платить за то, что раньше получал бесплатно?» «Света, ты же понимаешь, что у нее нет таких денег», — Олег подался вперед. «И куда ей идти? У нее нет другого жилья». «А когда она продавала свою квартиру, она думала, куда идти?» — Светлана постаралась, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри все кипело. «Или рассчитывала, что всегда сможет жить за наш счет?» «Она рассчитывала, что семья ее поддержит», — Олег нахмурился.
«Что ее сын и невестка не выставят ее на улицу». «Мы и не выставляли. Три года, Олег», — Светлана повысила голос, но тут же осеклась, вспомнив о спящих детях. «Три года она живет в моей квартире бесплатно. Обещала пожить пару месяцев, а сама даже не искала другое жилье».
«Она искала», — неуверенно возразил он. «Просто не нашла ничего подходящего». «Правда?» — Светлана скептически подняла бровь.
«И сколько вариантов она просмотрела за эти три года? Два? Три? Или вообще ни одного?» Олег замолчал, отведя взгляд. Они оба знали правду: Ирина Михайловна и не думала искать другое жилье. Она прекрасно устроилась в квартире невестки и не собиралась что-то менять.
«Хорошо», — наконец сказал он. «Допустим, ты права. Но тридцать тысяч — это слишком много.
Может, пятнадцать? Это же все-таки твоя свекровь, не чужой человек». «Я посоветовалась с риелтором», — Светлана открыла папку и выложила распечатку с аналогичными предложениями по аренде.
«Вот, смотри. Такие же квартиры в этом районе сдаются за тридцать–тридцать пять тысяч гривен. Я уже скинула пять тысяч, учитывая родственные связи».
Олег пробежал глазами список, его лицо становилось все мрачнее. «И ты реально готова выселить маму, если она не заплатит?» «У нее будет выбор», — твердо сказала Светлана. «Платить рыночную цену или найти жилье подешевле.
Однушку где-нибудь в спальном районе можно снять за двадцать тысяч. Это вполне по средствам работающему человеку». «О какой работе ты говоришь? Ей пятьдесят восемь».
«Многие работают и в шестьдесят, и в шестьдесят пять», — возразила Светлана. «Твоя мама здорова, образована, вполне может найти что-то по силам. Администратор, консультант — да мало ли работы для пожилых людей».
«Она уже отработала свое», — упрямо сказал Олег. «И заслужила отдых». «Отдых — это когда ты живешь на свои накопления или пенсию», — Светлана начинала терять терпение.
«А когда ты живешь за счет детей, отказывающих себе во всем, это паразитизм». «Не смей так говорить о моей матери!» — Олег ударил кулаком по столу. «А как мне еще это называть?» — Светлана повысила голос.
«Она продала квартиру, спустила деньги на развлечения, а теперь считает, что мы обязаны содержать ее. Почему?» «Потому что мы — семья». «Семья — это взаимная поддержка», — Светлана открыла папку с медицинскими документами. «Вот, смотри. Петина операция — 270 тысяч гривен.
У нас отложено только 120. Если сдавать квартиру за 30 тысяч, за пять месяцев мы соберем нужную сумму. А твоя мама тем временем сидит в моей квартире бесплатно и ездит на курорты».
Олег взглянул на документы, но тут же отвел взгляд. «Зачем драматизировать? Петьке не нужна срочная операция. Врач сказал, что можно и подождать».
«Он сказал, что лучше сделать раньше, до осени», — Светлана чувствовала, что закипает. «Ты что, не понимаешь? Речь о здоровье твоего сына.
О его будущем». «Я все понимаю», — огрызнулся Олег. «Но нельзя решать одну проблему, создавая другую.
Куда пойдет мама?» «Это ее проблема», — жестко сказала Светлана. «Она взрослая женщина, пусть принимает взрослые решения. Может найти работу, снять комнату, договориться с подругами о совместной аренде.
Вариантов масса. Но я больше не позволю ей жить за наш счет, пока наш ребенок нуждается в лечении». Олег долго молчал, глядя в никуда.
Потом поднял на Светлану тяжелый взгляд. «Ты ставишь меня перед выбором между матерью и женой?» «Нет», — покачала головой Светлана. «Я ставлю тебя перед выбором между матерью и сыном».
«И если ты выбираешь мать?» — она сглотнула комок в горле. «Может, нам стоит задуматься о будущем нашего брака?» Олег побледнел. «Ты угрожаешь мне разводом?» «Я констатирую факт», — тихо ответила Светлана.
«Я не могу быть с человеком, который ставит комфорт своей матери выше здоровья собственного ребенка. Это не те ценности, на которых можно строить семью». «А как насчет уважения к старшим?» — Олег повысил голос…
«Это, по-твоему, не ценность?» «Уважение должно быть взаимным», — Светлана устало потерла глаза. «Твоя мать не уважает ни меня, ни наши с тобой решения, ни наши финансовые возможности. Она манипулирует тобой, используя материнскую любовь как рычаг давления.
И ты это позволяешь». «Потому что она моя мать», — Олег вскочил со стула.
«Я многим ей обязан». «А своим детям ты ничем не обязан?» — Светлана тоже встала. «Или перед матерью у тебя долг, а перед сыном — нет?»
Они стояли напротив друг друга, разделенные кухонным столом и пропастью непонимания. Светлана видела в глазах мужа боль и растерянность, но также и упрямство. Он не собирался уступать.
«Я не буду выбирать», — наконец сказал Олег. «Ты должна найти компромисс». «Пятнадцать тысяч — вполне справедливая цена для родственников».
«Нет», — твердо ответила Светлана. «Тридцать тысяч или поиск другого жилья. Это мое последнее слово».
«Тогда я не знаю, что дальше», — Олег покачал головой. «Я не могу поддержать тебя в этом решении». «Значит, ты уже сделал свой выбор», — Светлана почувствовала, как по щеке скатилась слеза.
«И это не твоя семья». Олег смотрел на нее долгим взглядом, в котором читалась смесь гнева, сожаления и странной решимости. «Мне нужно подумать», — наконец сказал он.
«Я переночую здесь, а завтра решим, как быть дальше». Светлана кивнула, не доверяя своему голосу. В эту ночь они спали в разных комнатах.
Олег — на диване в гостиной, она — в спальне, прислушиваясь к дыханию детей и пытаясь понять, как ее жизнь пошла под откос. Утром Олег ушел рано, не дождавшись, пока она проснется. На кухонном столе лежала записка: «Поговорим вечером.
Нужно все хорошо обдумать». Светлана смяла бумажку и бросила в мусорное ведро. О чем тут думать? Выбор между благополучием матери и здоровьем ребенка казался ей очевидным.
То, что для Олега это было дилеммой, говорило о многом. Рабочий день тянулся бесконечно. Светлана механически выполняла свои обязанности в детском саду, улыбалась детям и родителям, но мысли ее были далеко.
Что, если Олег действительно выберет мать? Сможет ли она вытянуть двоих детей одна, с ипотекой и Петиной болезнью? От этих мыслей становилось тошно. В обеденный перерыв она позвонила Марине. «Как дела с поиском арендаторов?» — спросила она без предисловий.
«Уже есть трое желающих», — бодро ответила риелтор. «Семейная пара с ребенком, девушка-студентка с мамой и молодой человек, бизнесмен. Все готовы платить запрашиваемую сумму.
Когда будем показывать квартиру?» Светлана задумалась. По логике, нужно сначала дождаться решения свекрови: согласится ли она платить рыночную цену или съедет. Но что-то подсказывало, что ждать бесполезно.
«Давай на следующей неделе», — решила она. «Я напишу официальное уведомление свекрови сегодня, дам ей неделю на решение. Если откажется платить, будем показывать квартиру».
«Она может просто отказаться выезжать», — заметила Марина. «Тогда придется действовать через суд, а это время». «Я знаю», — Светлана вздохнула.
«Но, надеюсь, до этого не дойдет. В крайнем случае, сменю замки, когда ее не будет дома». «Рискованно», — предупредила Марина.
«Но иногда только так и можно решить проблему. Держи меня в курсе, хорошо?» После работы Светлана забрала детей из сада и поехала домой. По дороге телефон звякнул новым сообщением.
От Олега: «Задержусь на работе. Буду поздно, не жди». Она прикусила губу, сдерживая раздражение.
Типичная тактика избегания — спрятаться за работой, чтобы не принимать сложных решений. Олег вернулся за полночь. Светлана не спала, сидела на кухне с чашкой остывшего чая.
Он замер в дверях, увидев ее, явно рассчитывал проскользнуть незамеченным. «Почему так поздно?» — спросила она, хотя ответ был очевиден. «Дела на работе», — он неопределенно махнул рукой.
«Ты чего не спишь?» «Ждала тебя», — Светлана подняла взгляд. «Ты обещал, что мы поговорим вечером». Олег вздохнул и опустился на стул напротив.
«Я говорил с мамой», — начал он без предисловий. «Она согласна платить 20 тысяч. Это ее последнее слово».
«А мое последнее слово — 30», — спокойно ответила Светлана. «Рыночная цена минус небольшая скидка для родственников». «Света, ну это перебор», — Олег раздраженно взъерошил волосы. «У мамы пенсия всего 15 тысяч. Откуда ей взять еще 30?» «Из тех же источников, откуда она берет деньги на шубы, косметологов и поездки на курорты», — Светлана пожала плечами.
«Если у нее есть деньги на все это, значит, есть и на аренду». «Ты же знаешь, что это другое», — Олег поморщился. «У нее остались кое-какие сбережения от продажи квартиры, но они не бесконечны».
«Вот именно», — Светлана подалась вперед. «Она продала квартиру, потратила деньги на себя, а теперь хочет жить за наш счет. Это несправедливо.
Но 30 тысяч — это рыночная цена,赵». Светлана начинала терять терпение. «Я даже скинула ей 5 тысяч.
Хочешь, чтобы она платила меньше, доплачивай разницу сам. Из своего кармана, не из нашего семейного бюджета». Олег молчал, барабаня пальцами по столу.
Наконец он поднял взгляд. «А если я скажу, что не согласен? Что буду против, если ты выселишь маму?» «Тогда мне придется выбирать между тобой и благополучием наших детей», — тихо ответила Светлана. «И я выберу детей».
В глазах Олега мелькнуло что-то похожее на уважение, но тут же исчезло, сменившись привычным упрямством. «Ты не понимаешь, через что прошла моя мать», — сказал он. «Всю жизнь она пахала на тяжелой работе, отказывала себе во всем, чтобы поднять меня одну, после того как отец нас бросил.
Она заслужила спокойную старость». «И я сочувствую ей», — искренне сказала Светлана. «Но ее прошлые трудности не дают ей права забирать будущее у наших детей.
Петя нуждается в лечении сейчас, не когда-нибудь потом. И если выбор стоит между комфортом твоей матери и здоровьем твоего сына, я выбираю сына. И надеюсь, что ты поступишь так же».
Олег долго смотрел на нее, словно видел впервые. Потом медленно покачал головой. «Я не могу выбрать, Света.
Это слишком тяжело». «Тогда я выберу за тебя», — она встала из-за стола. «Завтра я отвезу твоей матери официальное уведомление.
У нее будет неделя на принятие решения, потом я начну показывать квартиру потенциальным арендаторам. Это мое окончательное решение». Она направилась к выходу из кухни, но у двери остановилась и обернулась.
«И еще, Олег. Если ты не можешь выбрать между матерью и сыном, я не уверена, что мы должны оставаться вместе. Подумай об этом»…
На следующее утро Светлана позвонила на работу и взяла отгул. Отвезла детей в садик и направилась к бабушкиной квартире, где теперь жила свекровь. Красная папка с уведомлением лежала на пассажирском сиденье, и каждый раз, когда Светлана бросала на нее взгляд, ее решимость только крепла.
Она припарковалась у знакомого дома и несколько минут сидела в машине, собираясь с силами. Предстоящий разговор не обещал быть приятным. Наконец, глубоко вдохнув, она взяла папку и направилась к подъезду.
Дверь открыла Ирина Михайловна, одетая в шелковый халат, несмотря на почти полдень. Увидев невестку, она скривила губы в подобии улыбки. «Светочка! Какой сюрприз», — в ее голосе не было ни капли радости.
«Проходи, я как раз чай заварила». «Спасибо, но я ненадолго», — Светлана прошла в прихожую, но не стала разуваться.
«Я привезла вам документы». «Документы?» — Ирина Михайловна приподняла тонко выщипанные брови. «Какие такие документы?» Светлана открыла папку и протянула свекрови один экземпляр уведомления.
«Это официальное уведомление о повышении арендной платы с первого числа следующего месяца. Второй экземпляр нужно подписать, что вы получили». Ирина Михайловна пробежала глазами текст.
Ее лицо постепенно менялось: улыбка исчезла, уголки губ опустились, глаза сузились. «Что это за ерунда?» — она повысила голос.
«Арендная плата 30 тысяч гривен? С ума сошла?» «Это рыночная цена для данной квартиры», — спокойно ответила Светлана. «Я даже сделала скидку в 5 тысяч, учитывая наши родственные связи». «Какая еще рыночная цена?» — Ирина Михайловна всплеснула руками.
«Я твоя свекровь. Я бабушка твоих детей. Как ты можешь требовать с меня деньги за проживание?» «Так же, как вы требуете их от других людей, когда сдаете свои вещи», — парировала Светлана.
«Вы же не отдали бесплатно машину или телевизор, когда продавали квартиру. Почему я должна отдавать бесплатно то, что принадлежит мне?» «Но это другое», — свекровь повысила голос.
«Мы семья. Родственники должны помогать друг другу». «Я согласна», — кивнула Светлана.
«И я надеюсь, что вы тоже поможете нашей семье, заплатив справедливую цену за аренду. Эти деньги пойдут на лечение вашего внука». «Опять ты об этом», — Ирина Михайловна закатила глаза.
«Петенька выглядит совершенно здоровым. Зачем тратить такие деньги на ненужные операции?» Светлана почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Свекровь никогда не относилась к болезни Пети серьезно, всегда отмахивалась, говорила, что невестка драматизирует.
И сейчас эти слова стали последней каплей. «Вот заключение кардиолога», — Светлана достала из папки медицинские документы и положила их перед свекровью.
«Думаете, врачи назначают операцию на сердце здоровому ребенку? Или, может, я все это выдумала, чтобы вытянуть из вас деньги?» Ирина Михайловна даже не взглянула на бумаги. «Я не об этом», — она поджала губы. «Просто твое отношение.
Требовать такие деньги с матери мужа. Что скажут люди?» «Меня не волнует, что скажут люди», — отрезала Светлана. «Меня волнует здоровье моего сына.
И если вы не готовы платить рыночную цену за проживание, то вам придется найти другое жилье». «Выгоняешь меня?» — Ирина Михайловна сделала шаг назад, прижав руку к груди. «Выставляешь на улицу пожилую женщину?»
«Я даю вам выбор», — Светлана не поддавалась на манипуляции. «Платить справедливую цену или найти другое жилье. И заметьте, я даю вам месяц на поиски, хотя вы обещали пожить пару месяцев и задержались на три года».
«Олег знает об этом?» — свекровь перешла в наступление. «Или ты за его спиной действуешь?» «Олег полностью в курсе», — солгала Светлана, не моргнув глазом. «Мы обсудили это вчера вечером».
«И он согласился?» — в голосе Ирины Михайловны звучало недоверие. «А вы как думаете?» — Светлана решила не отвечать прямо. «Когда речь идет о здоровье его сына или комфорте его матери, что он выберет?» Ирина Михайловна долго смотрела на невестку, словно пытаясь понять, блефует она или нет.
Потом ее лицо исказилось гримасой. «Ты настроила его против меня», — она почти кричала.
«Ты всегда пыталась нас рассорить. Вбивала клин между матерью и сыном». «Не драматизируйте», — Светлана использовала любимую фразу свекрови.
«Никто никого не настраивал. Просто пришло время решать вопрос с жильем справедливо. Так подпишите уведомление».
Ирина Михайловна взяла ручку дрожащей рукой и размашисто расписалась на втором экземпляре. «Я поговорю с Олегом», — процедила она. «Посмотрим, что он скажет, когда узнает, как ты со мной обращаешься».
«Обязательно поговорите», — Светлана убрала подписанный документ в папку. Телефон звонил не переставая. Светлана смотрела на экран, где высвечивался Олег, и не спешила отвечать. Она знала, о чем будет этот разговор.
Свекровь наверняка уже успела позвонить сыну и рассказать свою версию событий, приправленную слезами и упреками. Наконец, вздохнув, она приняла вызов. «Да», — произнесла она нейтральным тоном.
«Ты с ума сошла?» — голос Олега звенел от ярости. «Ты поставила маму перед фактом? Без меня?» «Мы обсуждали это вчера», — спокойно ответила Светлана. «Я сказала, что отвезу уведомление, и я это сделала».
«Но мы не договорились. Я не давал согласия». «А я и не просила твоего согласия», — Светлана сжала телефон крепче. «Квартира принадлежит мне, и я распоряжаюсь ею по своему усмотрению». На другом конце повисла тяжелая пауза.
«Мама в истерике», — наконец произнес Олег. «Говорит, ты угрожала выставить ее на улицу». «Я предложила ей выбор: платить рыночную цену или найти другое жилье.
Если для нее это угроза, значит, у нас разное понимание этого слова». «Света», — Олег сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, — «давай остановимся и подумаем. Тридцать тысяч — это слишком много для мамы.
Ты же знаешь ее финансовое положение». «Знаю», — подтвердила Светлана. «Знаю, что она спустила деньги от продажи квартиры на шубы, путешествия и салоны красоты.
А сейчас хочет жить за наш счет, пока наш сын нуждается в дорогостоящем лечении». «Ты не можешь винить ее в том, что она потратила свои деньги». «Могу.
Потому что она взрослый человек, который должен отвечать за свои решения. Она решила потратить все на себя? Прекрасно.
Но тогда пусть не ожидает, что ей предоставят бесплатное жилье». «Она моя мать», — повысил голос Олег.
«Неужели ты не понимаешь, я не могу просто взять и выгнать ее». «А я могу», — твердо сказала Светлана. «И сделаю это, если она не согласится на мои условия»…
«Не смей», — в голосе Олега звучала неприкрытая угроза. «Если ты это сделаешь…» «Что?» — перебила его Светлана. «Что ты сделаешь, Олег? Разведешься со мной? Бросишь детей? Давай, договаривай». Он замолчал, тяжело дыша в трубку.
Наконец произнес: «Я этого так не оставлю. Мама не будет платить 30 тысяч, и точка». «Тогда ей придется съехать», — спокойно ответила Светлана.
«У нее есть ровно месяц, чтобы найти другое жилье. И этот срок я не продлю ни на день». «Мы еще поговорим об этом», — прорычал Олег и отключился.
Светлана медленно положила телефон на стол, чувствуя смесь опустошения и странного облегчения. Все карты наконец были выложены. Отступать больше некуда, только вперед.
Следующие дни прошли в напряженном молчании. Олег почти не появлялся дома, задерживаясь на работе или ночуя у матери. Когда он все же приходил, то едва говорил со Светланой, лишь коротко отвечая на ее вопросы о работе и быте.
С детьми он старался быть прежним: играл, читал на ночь сказки, возил в парк. Но стоило им лечь спать, как дом погружался в гнетущую тишину. Однажды вечером, когда Светлана сидела на кухне с ноутбуком, просматривая счета, Олег неожиданно сел напротив.
«Я много думал», — начал он без предисловий. «И нашел компромисс». Светлана подняла глаза от экрана, внутренне готовясь к очередному раунду переговоров.
«Я слушаю». «Двадцать пять тысяч», — Олег положил перед ней листок с расчетами. «Мама будет платить пятнадцать, а я добавлю еще десять из своих личных денег.
Не из семейного бюджета». Светлана внимательно изучила цифры. «Почему не тридцать? Почему я должна терять пять тысяч каждый месяц?» «Потому что это моя мать, черт возьми», — Олег стукнул кулаком по столу. «Я не могу требовать с нее полную рыночную цену». «Можешь», — спокойно возразила Светлана.
«Но не хочешь. И предлагаешь мне принять на себя часть твоих моральных обязательств». Олег сжал переносицу, пытаясь сдержать раздражение.
«Светлана, давай будем реалистами. Если ты настоишь на своем, это будет конец. Нашему браку, нашей семье, всему.
Ты готова пойти на это из-за пяти тысяч?» «Не из-за пяти тысяч», — покачала головой Светлана. «Из-за принципа. Твоя мать должна понять, что больше не может манипулировать нами.
Что наша семья и наши дети важнее ее комфорта». «Но это же компромисс. Я предлагаю решение, при котором все остаются более-менее довольны».
Светлана задумалась. Предложение Олега не было идеальным, но оно было значительно лучше текущей ситуации. И если он действительно будет доплачивать из своих личных средств, а не из семейного бюджета…
«У меня есть условия», — наконец сказала она. «Мы заключаем официальный договор аренды. С пунктом о том, что в случае задержки платежа более чем на две недели договор автоматически расторгается».
«Зачем такие строгости?» — поморщился Олег. «Потому что я не верю твоей матери», — прямо ответила Светлана. «И хочу иметь юридические основания для выселения, если она снова начнет играть в свои игры».
Олег долго молчал, глядя на разделяющий их стол, словно тот был линией фронта. «Хорошо», — наконец сказал он. «Но договор должен быть составлен так, чтобы не унижать маму.
Никаких пунктов типа «в случае нарушения — выставить вещи на улицу» и прочего». «Я составлю стандартный договор аренды», — кивнула Светлана. «Такой же, какой используется для любых других арендаторов.
Без унижений, но и без поблажек». «По рукам», — Олег протянул ладонь через стол. Светлана помедлила, потом пожала ее.
Рука мужа была холодной и напряженной, как и атмосфера между ними. Договор был составлен и подписан. Ирина Михайловна держалась с оскорбленным достоинством, демонстративно не глядя на невестку во время процедуры подписания.
Зато с сыном была особенно ласкова, постоянно благодарила его за защиту и поддержку. Светлана не обращала внимания на эти театральные жесты. Для нее важен был результат.
Свекровь обязалась платить аренду, пусть и не полную сумму, а значит, можно было начать копить деньги на Петину операцию. Однако она понимала, что это победа — лишь временное перемирие. Настоящая проблема была глубже.
Ее муж оказался не способен поставить интересы своей новой семьи выше желаний матери. И это понимание грызло изнутри, отравляя даже те редкие моменты, когда они с Олегом находили общий язык. Вскоре произошло то, чего Светлана втайне ожидала.
Свекровь внесла первый платеж вовремя, второй — с недельной задержкой, а к третьему месяцу начались привычные отговорки. «Понимаешь, Светочка», — Ирина Михайловна говорила медовым голосом по телефону, — «у меня возникли небольшие затруднения. Пришлось помочь подруге, у нее сложная ситуация, не могла отказать.
Может, в этом месяце я заплачу чуть меньше? Скажем, десять тысяч. А в следующем — погашу долг».
«Нет», — твердо ответила Светлана. «Мы договорились о двадцати пяти тысячах ежемесячно. Если вам не хватает своих пятнадцати, попросите у Олега его десять, но полную сумму я жду не позднее пятого числа».
«Какая ты, однако, черствая», — вздохнула свекровь. «Ради каких-то денег готова мучить пожилую женщину». «Эти «какие-то деньги» идут на лечение вашего внука», — напомнила Светлана.
«И я не собираюсь отказывать ему в операции ради вашего комфорта». На том конце повисла пауза, потом раздалось раздраженное: «Хорошо, я поговорю с Олегом». Разговор с Олегом, как и ожидалось, не заставил себя ждать.
Он ворвался домой поздно вечером, когда дети уже спали, с красным от гнева лицом. «Что ты сказала маме?» — набросился он на жену. «Она в слезах.
Говорит, ты угрожала ей выселением». «Я сказала, что жду полную сумму не позднее пятого числа», — спокойно ответила Светлана.
«Как и прописано в договоре, который мы все подписали». «Но у нее правда трудности. Она помогла подруге с лечением».
«А нашему сыну кто поможет?» — Светлана скрестила руки на груди. «Твоя мать при деньгах помогает подругам, но жалеет эти же деньги для собственного внука». «Ты несправедлива», — Олег повысил голос. «Мама всегда помогала нам, сидела с детьми, готовила». «Когда ей удобно», — перебила Светлана.
«А когда нужны деньги на лечение Пети, сразу находятся другие приоритеты». Они снова стояли по разные стороны баррикад, и Светлана вдруг с пронзительной ясностью осознала, что это никогда не изменится. Что бы ни случилось, Олег всегда будет защищать мать и ее интересы.
Всегда будет оправдывать ее действия, даже когда они идут вразрез с благополучием его собственных детей. И тогда она приняла окончательное решение. «Я подаю на развод», — тихо сказала Светлана.
Олег осекся на полуслове, уставившись на нее с недоверием. «Что?» «Я подаю на развод», — повторила она тверже. «Я больше не могу и не хочу жить в браке, где мой муж ставит интересы своей матери выше здоровья наших детей».
«Ты с ума сошла?» — Олег побледнел. «Из-за каких-то денег разрушить семью?» «Не из-за денег», — Светлана покачала головой. «Из-за предательства.
Ты предал нас, Олег. Меня, Аню, Петю. Ты выбрал свою мать, и это твое право…
Но я выбираю своих детей, и это мое». «Ты не можешь просто так взять и…» «Могу», — перебила она. «И сделаю это.
Завтра же подам заявление. И начну процедуру раздела имущества. У нас почти ничего нет, кроме ипотеки».
Олег усмехнулся, словно это был весомый аргумент. «Вот именно», — кивнула Светлана. «А еще у нас есть двое детей, которым нужен отец, способный отстаивать их интересы.
Но, видимо, им придется обойтись без такого». Она развернулась и пошла в спальню, оставив Олега стоять посреди кухни с открытым ртом. Его последние слова догнали ее уже в коридоре.
«Ты еще пожалеешь об этом. Вернешься, поджав хвост». Светлана даже не обернулась.
Извините за прерывание! Кажется, ответ обрезался из-за ограничений на длину текста. Я продолжу исправленный текст с того места, где он остановился, сохраняя смысл, имена, заменив упоминания России на Украину и не сокращая количество слов. Вот продолжение:
Заявление на развод было подано на следующий день. Олег, вопреки своим угрозам, пытался отговорить Светлану, предлагал еще раз все обсудить, но она была непреклонна. Решение созрело не вчера.
Оно формировалось месяцами, с каждым новым случаем, когда муж выбирал мать, а не семью. Когда новость о предстоящем разводе дошла до Ирины Михайловны, разразился настоящий скандал. Свекровь примчалась к ним домой без предупреждения, кричала, обвиняла Светлану во всех грехах, называла ее разрушительницей семьи и бессердечной стервой.
«После всего, что я для вас сделала!» — голосила она, пока Олег безуспешно пытался ее успокоить. «Отдавала вам последнее! А ты, неблагодарная, выставляешь меня монстром и разрушаешь жизнь моего сына!»
Светлана молча наблюдала за этим представлением, не испытывая ничего, кроме усталости и окончательной уверенности в правильности своего решения. Когда поток обвинений иссяк, она спокойно спросила: «Вы закончили? Теперь послушайте меня.
Во-первых, решение о разводе принято мной, а не вашим сыном. Во-вторых, причина не в вас, а в неспособности Олега быть мужем и отцом, а не только сыном. И в-третьих, если вы не внесете арендную плату до конца недели, я начну процедуру выселения. Развод разводом, а бизнес бизнесом».
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы на стене. Ирина Михайловна выглядела так, словно ее ударили по лицу. Олег стоял, опустив голову, не смея взглянуть ни на мать, ни на жену.
«Ты! Ты чудовище!» — наконец выдавила свекровь. «Бездушное, расчетливое чудовище!» «Нет», — Светлана покачала головой. «Я просто мать, которая защищает своих детей.
И если для вас это делает меня чудовищем, значит, у нас действительно разные ценности». После этого инцидента Ирина Михайловна перестала общаться со Светланой напрямую. Все коммуникации шли через Олега, который метался между двумя женщинами, пытаясь угодить обеим и неизменно вызывая недовольство с обеих сторон.
Деньги свекровь внесла вовремя, что не помешало ей рассказывать всем знакомым историю о жестокой невестке, которая берет деньги с пожилой свекрови и разрушает семью ради наживы. Светлана не обращала внимания на эти разговоры. У нее не было ни времени, ни желания вступать в информационную войну.
Бракоразводный процесс двигался своим чередом. Поскольку у них с Олегом не было крупного совместного имущества, кроме ипотечной квартиры, основные споры касались детей и алиментов. Олег настаивал на совместной опеке, Светлана была не против, но с условием, что дети будут жить с ней, а отец сможет видеться с ними в установленные дни.
Подготовка документов для суда, встречи с юристами, работа, забота о детях — все это отнимало столько сил, что Светлана почти не замечала течение времени. Дни сливались в сплошной поток задач и обязанностей, не оставляя места для сожалений или грусти. Возможно, это было к лучшему.
Однажды вечером, вернувшись с детьми из сада, Светлана обнаружила у двери квартиры Марину с большим букетом цветов. «Ты что тут делаешь?» — удивилась она, отпирая дверь. «Пришла поздравить тебя», — Марина протянула цветы. «С днем рождения, забыла, что ли?» Светлана растерянно моргнула. Действительно, сегодня было 17 мая, ее день рождения.
В суматохе последних недель она совершенно об этом забыла. «Ой, правда?» — она смущенно улыбнулась. «Спасибо.
Проходи». Поставив детям мультики на 15 минут, Светлана провела подругу на кухню. Марина достала из сумки бутылку вина и коробку с тортом.
«Я знаю, что ты сейчас в режиме жесткой экономии, но день рождения — это святое», — заявила она, раскрывая коробку. «Маленький праздник заслуживает каждая женщина, особенно такая храбрая, как ты». «Храбрая?» — Светлана усмехнулась, доставая бокалы.
«Не уверена, что это правильное слово». «Еще какое правильное», — Марина разлила вино. «Знаешь, сколько женщин терпят подобное годами? Живут с мужьями, маменькиными сынками, позволяют свекровям командовать, отказываются от своих интересов.
А ты не побоялась все изменить. Это требует немалой смелости». Светлана задумчиво покрутила бокал в руках.
«Я не чувствую себя храброй. Скорее отчаявшейся, когда выбор стоит между здоровьем ребенка и комфортом мужа и свекрови». «Ты выбрала правильно», — закончила за нее Марина.
«И, кстати, как дела с квартирой? Ирина Михайловна платит?» «Пока да», — Светлана отпила глоток вина. «Олег доплачивает из своих денег, так что она держится за эту возможность.
Но я уверена, как только развод будет оформлен, начнутся проблемы». «Тогда выселишь ее и сдашь квартиру нормальным людям», — пожала плечами Марина. «У меня всегда есть желающие на такой вариант». Светлана кивнула.
Эта мысль больше не вызывала у нее ни страха, ни сомнений. Если понадобится, она выселит свекровь без колебаний. Она научилась ставить благополучие детей выше всего остального, и это оказалось неожиданно освобождающим.
«А как дела с Петей и его лечением?» — спросила Марина, нарезая торт. «Успеваешь собрать нужную сумму?» «Почти», — Светлана улыбнулась. «Еще два месяца арендных платежей, и мы сможем оплатить операцию.
Врач говорит, что результаты последних обследований обнадеживающие, так что есть время». Они сидели на кухне до позднего вечера, вспоминая забавные случаи из жизни, обсуждая планы на будущее, просто болтая обо всем на свете. Светлана не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так легко и непринужденно.
Словно огромный груз, который она несла годами, вдруг стал чуть легче. Через неделю после ее дня рождения раздался звонок, которого Светлана втайне ждала и боялась. На экране телефона высветился неизвестный номер, но она сразу узнала голос.
«Светлана?» — это Ирина Михайловна. «Нам нужно поговорить». «Здравствуйте», — Светлана намеренно сделала голос нейтральным…
«Я вас слушаю». «Не по телефону», — свекровь говорила непривычно тихо. «Можем встретиться? Есть серьезный разговор».
Светлана мысленно перебрала возможные причины такого звонка. Скорее всего, очередные проблемы с арендной платой или новая попытка манипуляции. «Хорошо», — согласилась она.
«Завтра в 12, в кафе на углу Набережной. Мне нужно будет уйти через час, так что давайте сразу к делу». «Договорились», — Ирина Михайловна помолчала секунду.
«И… спасибо». Это «спасибо» насторожило Светлану больше всего. За годы знакомства со свекровью она не могла припомнить случая, когда та искренне ее благодарила.
На следующий день, оставив детей с соседкой, Светлана пришла в назначенное кафе на пять минут раньше. К ее удивлению, Ирина Михайловна уже была там, сидела за дальним столиком у окна. Она выглядела не такой ухоженной, как обычно: волосы собраны в простой пучок, минимум макияжа, одежда не броская.
«Здравствуйте», — Светлана села напротив. «Я вас слушаю». Свекровь заметно нервничала, перебирала пальцами салфетку, не смотрела в глаза.
«Я продаю кое-какие вещи», — начала она без предисловий. «Шубу, украшения, подписала договор с антикварным магазином на продажу старинной мебели». «И зачем вы мне это рассказываете?» — спросила Светлана, когда пауза затянулась.
«Я хочу съехать», — Ирина Михайловна подняла глаза. «Нашла комнату в коммуналке, недалеко от подруги. Недорого, хотя и не фонтан, конечно».
Светлана молчала, ожидая продолжения. Что-то не сходилось в этой внезапной перемене. «Дело в том», — свекровь сглотнула, — «что я не смогу заплатить за следующий месяц.
Вообще. Олег… Он отказался давать деньги.
Сказал, что не может больше выкраивать из бюджета, особенно теперь, когда нужно платить алименты». Вот оно что. Олег наконец перестал спонсировать мать за счет семьи.
«И?» — Светлана приподняла бровь. «Чего вы от меня хотите?» «Немного времени», — Ирина Михайловна опустила глаза. «Мне нужно две недели, чтобы продать вещи и переехать.
Я понимаю, что по договору должна освободить квартиру немедленно, если не плачу. Но я прошу дать мне эти две недели. Без оплаты.
А потом я съеду, и ты сможешь сдавать квартиру кому захочешь». Светлана внимательно изучала лицо свекрови. Там не было привычного высокомерия или притворной жертвенности.
Впервые за все годы знакомства Ирина Михайловна говорила с ней как с равной, без манипуляций, просто формулируя просьбу. «Почему вы решили съехать именно сейчас?» — спросила Светлана. «Три года жили бесплатно, могли бы и дальше судиться, апеллировать к родственным связям».
«Потому что я устала», — неожиданно честно ответила свекровь. «Устала быть причиной раздора между сыном и невесткой. Устала чувствовать себя нахлебницей.
И… я виновата перед тобой и внуками». Светлана с трудом сдержала удивление. Признание вины от Ирины Михайловны? Невероятно.
«В чем именно вы виноваты?» — спросила она, желая услышать это прямо. Свекровь тяжело вздохнула. «Я эгоистично пользовалась твоей добротой…
Потратила деньги от продажи квартиры на глупости, хотя могла купить себе скромное жилье. Не воспринимала всерьез Петину болезнь, хотя видела, как ты переживаешь». Она сделала паузу.
«И я настраивала Олега против тебя. Все эти годы. Мне нравилось, что он всегда на моей стороне, что я могу влиять на ваши решения».
Светлана молча слушала это неожиданное признание, испытывая странное чувство — не удовлетворение от победы, а скорее пустоту. Слишком поздно эти слова, слишком много боли и разочарований. «Я дам вам две недели», — наконец сказала она. «Но это все. Никаких продлений, никаких отсрочек. Если через две недели вы не съедете, я начну процедуру выселения».
Ирина Михайловна кивнула, ее глаза подозрительно блестели. «Спасибо, Светочка. Я… я постараюсь все сделать быстро». Светлана встала, собираясь уходить. «И еще», — добавила она, уже у двери. «Если вы действительно хотите загладить вину перед внуками, подумайте, как можете помочь Пете. Не деньгами, а хотя бы временем. Ему нужна бабушка, а не ваши шубы».
Свекровь молчала, глядя в стол. Светлана вышла из кафе, чувствуя, как внутри смешиваются облегчение и горечь. Она сделала шаг к освобождению, но цена оказалась выше, чем она ожидала.
Через две недели Ирина Михайловна съехала. Квартира снова стала пустой, но теперь это была не просто пустота утраты, а пространство для новых возможностей. Светлана с помощью Марины быстро нашла арендаторов — молодую семью с ребенком, которые платили 35 тысяч гривен в месяц. Эти деньги стали спасательным кругом для семьи, позволив закрыть часть долгов и оплатить операцию для Пети.
Развод был оформлен через три месяца. Олег ушел жить к матери, в ее новую коммуналку, но продолжал видеться с детьми. Он платил алименты, хоть и не всегда вовремя, и Светлана не питала иллюзий, что он изменит свои приоритеты. Но она больше не чувствовала себя обязанной спасать его от собственных ошибок.
Петина операция прошла успешно. Врачи были оптимистичны, и Светлана впервые за долгое время позволила себе поверить, что у ее сына будет нормальное будущее. Она продолжала работать, воспитывать детей, строить новую жизнь — уже без оглядки на свекровь или мужа.
Бабушкина квартира стала не просто источником дохода, но и символом ее силы. Светлана поняла, что иногда, чтобы защитить тех, кого любишь, нужно быть готовой стать «чудовищем» в глазах других. И она была готова к этой роли.
